Как я боролась с «заскоками» невестки
Захар хоть и не первый мой внук, но долгожданный и горячо любимый. А первый живет на севере: дочь вышла замуж и уехала жить к мужу, за тысячи километров от нас. Данилка родился уже там, и видимся мы с ним раз в три года, да и то обычно они приезжают всего на две недели. Поэтому я так обрадовалась, когда сын женился и сообщил, что скоро я стану бабушкой второй раз. Может быть, я преувеличу немного, но все-таки скажу, что ждала Захара сильнее, чем его родители. Во мне и правда скопился огромный потенциал нерастраченной любви, и я готова была всю ее подарить будущему внуку.
— Ты будешь отличной бабушкой, — улыбался сын, видя, как я атакую магазины для новорожденных.
Я скупала все милые вещички, что попадались на глаза, не могла пройти мимо лапатусечных носочков, модных штанишек и кофточек. Глаза разбегались: столько красоты! Не то, что в наше время.
Приносила «приданое» домой, еще раз любовалась, показывая мужу, потом все вещи перестирывала, переглаживала и отдавала невестке. Не скажу, что Кристина особо радовалась моим подаркам, скорее наоборот. Она убирала пакет в комод, заглянув в него на ходу, и небрежно бросала сухое «спасибо».
У нас с ней никак не складывались теплые отношения, и я очень переживала по этому поводу. Уважительные — да, но не теплые. Я немножко по-другому представляла себе это время в ожидании малыша. Например, как мы за чашкой ароматного чая секретничаем с ней на кухне, обсуждая мужские имена. Или перебираем на диване детские вещички, и она трогательно радуется каждому моему подарку. Или под ручку друг с другом бродим между рядами детских колясок и кроваток в поисках подходящей модели.
Но ничего этого и близко не было. Подруга говорит, что я наивное существо, мол, такие отношения между свекровью и невесткой — большая редкость и в жизни они возможны разве что с дочкой. Но дочка в эти чудесные девять месяцев ожидания была от меня далеко... Тем не менее, я была уверена, что все делаю правильно. Когда Кристину положили на сохранение, я каждый день возила ей передачи. Сама готовила котлетки, пюре, заворачивала в фольгу и мчалась в больницу, пока все не остыло. И вы думаете, она меня поблагодарила? Наоборот, сказала, чтобы я не утруждалась — все, что нужно, ей привозит мама.
— Так мама весь день на работе, когда это она приедет домой и приготовит, — возражала я. — А мне все равно делать нечего, к тому же мне несложно.
У меня и впрямь было много свободного времени, я к тому моменту вышла на пенсию по вредности. А поухаживать за невесткой и будущим внуком — лишь в удовольствие. Поэтому мне было странно и немного неприятно оттого, что Кристина отказывается от помощи.
— Ты слишком мечтательная и романтичная натура, — сказал муж в ответ на мои жалобы. — Кристина совсем другая, поэтому подругами вы не станете никогда.
Но я думала, что дело в другом: мы просто еще не притерлись характерами, Кристина плохо меня знает, вот и держится на расстоянии. Плюс беременный организм вносит свои коррективы в поведение. Я была уверена, что после родов все изменится. Пока невестка рожала, я не отходила от икон. Молилась всем святым, чтобы роды прошли благополучно и ребеночек родился здоровым. Так оно и вышло, уже через три дня новоиспеченную мамочку с сыном отпустили домой.
Когда я первый раз увидела Захара, то думала, мое сердце разорвется от счастья и умиления. Хотелось схватить его и расцеловать от пяток до макушки. Мой маленький, моя кровиночка, какой же он был хорошенький! Я провозилась с ним полдня, пока дети и сватья хлопотали на кухне, принимая гостей, пришедших на выписку. Потом помогла убрать со стола, вымыла посуду и стала собираться домой, ведь молодой маме требовался отдых.
— Счастливо вам оставаться! Завтра приду, помогу пеленки выгладить и есть приготовить, — улыбнулась я на прощание.
— Не надо, завтра мама придет, — осадила мой пыл Кристина.
— Ну, тогда до послезавтра.
— Ирина Викторовна, не утруждайтесь: мама взяла отпуск на две недели, так что она мне поможет с малышом, — произнесла невестка вежливым, но решительным тоном.
— Да-да, конечно, я помогу! — спохватилась Татьяна.
Ну что ж, мама есть мама. Тем не менее, я выдержала всего день, а на следующий без предупреждения отправилась к детям. Так хотелось взглянуть на внучка, поносить его на руках, поцеловать, полюбоваться на спящего. Когда я пришла, сватьи не было.
— Давай я чем-нибудь помогу, — предложила я Кристине.
— Не надо, мама только что ушла, она все сделала, — ответила она.
— Ну что ж, тогда подожду, когда Захарчик проснется, поиграю с ним и пойду.
По выражению лица невестки я поняла, что она этому не обрадовалась. Может, у нее какие-то планы и мое присутствие их нарушит? Однако так повторялось каждый раз, когда я приходила в гости. Складывалось впечатление, что Кристина постоянно ищет повод, чтобы поскорей меня выпроводить. Как-то после ее очередного «мама все сделала» я увидела ворох грязной посуды на кухне.
— Давай я помою, а ты отдохни, пока малыш спит, — предложила я, на что получила резкий отказ.
— Не надо, я сама все уберу.
Ну, сама так сама, обиженно подумала я и ушла домой.
— Валь, я не понимаю, почему она так себя ведет, — поделилась я переживаниями с подругой. — Другим вон дела нет до внуков, а я со всей душой — и все равно плохая.
— Что ж тут непонятного, — засмеялась Валентина, — пока мамочка под боком, ты ей не нужна. Подожди, вот выйдет Татьяна на работу, так Кристина сама к тебе за помощью прибежит! Проходили, знаем.
— Дай бог, чтобы это было так, — вздохнула я.
Но очевидно, дело было не в маме. Кристина не желала моей помощи, даже когда у Татьяны закончился отпуск. На все мои предложения погулять с Захаром, сварить суп либо погладить пеленки она отвечала неизменное: «Спасибо, я сама» — либо же: «Вечером придет мама и все сделает». И Татьяна действительно приезжала каждый день после работы, чтобы помочь.
Я недоумевала, в чем дело. Я целыми днями свободна, живу недалеко, могу примчаться по первому зову. Но меня не только никто не звал, а наоборот, чуть ли не силой выпроваживали из дома.
— Кристин, зачем ты так напрягаешь маму, когда я рядом? — спросила я однажды невестку напрямик. — Представь, как ей тяжело: каждый вечер ехать к тебе через весь город, а потом без сил добираться домой. Ей хочется отдохнуть после работы, а вместо этого приходится тебе помогать. Получается, она мчит с одной работы на другую, а ведь дома и свои дела ждут.
— Что вы, Ирина Викторовна, — округлила невестка глаза, — маме в радость провести время с внуком!
— Верю, что в радость, но ведь она устает. Разгружай ее хотя бы по будням. Давай, пока она на работе, я буду помогать тебе с Захаром.
Кристина отвела взгляд, не зная, как бы потактичнее мне отказать.
— Спасибо, но я и сама справляюсь. Если будет нужно, я обязательно позвоню.
Она действительно звонила, когда ей нужно было отъехать по делам, но эти случаи можно по пальцам пересчитать, а в остальное время продолжала упорно меня игнорировать. Если я сама звонила узнать, как дела, у нее тут же находилась причина, чтобы скорее закончить разговор, если заходила в гости и спрашивала, чем помочь, отвечала, что ничего не нужно. Если предлагала погулять с внуком, говорила, что пойдет гулять сама и уже договорилась с подружкой.
Порой от обиды я даже плакала. Ну что я делаю не так? Если взглянуть со стороны, то я образцовая бабушка, однако невестка относится ко мне как к прокаженной: не подпускает к внуку, не приглашает в дом. Да и бог с ней, с Кристиной, но ведь я безумно скучала по Захару! В те редкие минуты, что нам удавалось увидеться, я не могла им надышаться. О его успехах узнавала от сына — это он мне рассказывал, что у мальчика вылез первый зуб, что он научился держать головку и переворачиваться на животик. Жаловаться на Кристину я ему не стала, чтобы, не дай бог, не стать причиной скандала. Об этом я могла поговорить разве что с мужем и подругой. В полгода мы крестили ребенка. Гостей собрался целый дом, мы со сватьей только и успевали мыть тарелки и подкладывать еду. После того когда все разошлись и мы все убрали, Татьяна засобиралась домой. Было видно, что она очень устала, впрочем, как и я.
— До свидания, мамочка, до завтра, — чмокнула ее Кристина. — Ты ведь завтра придешь?
Татьяна вздохнула так тяжко, словно ей ужасно не хотелось приходить. Я прекрасно понимала ее усталость, в отличие от дочери. Она как-то странно на меня посмотрела и нарочито громко произнесла:
— Конечно, приду, Кристина, куда ж я денусь.
B ее взгляде и голосе я уловила некий упрек по отношению к себе, будто это я заставляю ее каждый день после работы мчаться к дочери. Не понимая, что это может означать, я вдруг вспомнила, что сегодня утром, когда мы с ней готовили праздничный стол, Татьяна тоже вела себя немного отчужденно со мной.
Такое поведение показалось мне странным потому, что до этого мы со сватьей хорошо ладили. С чего бы вдруг она стала проявлять ко мне холод?
— Тебе показалось, не забивай голову, — отмахнулся муж, которому надоели мои жалобы относительно невестки.
Но я знала, что мне ничего не кажется.
Следующие полгода изменений не принесли, я, как была чужой для невестки, так и осталась. Что я только ни делала, чтобы изменить ситуацию, — покупала внуку обновки, игрушки, приносила что-нибудь к столу, старалась чаще хвалить Кристину, — но все напрасно. А ведь Захарчик так быстро рос, каждый день учился чему-то новому, и я так хотела быть рядом в эти моменты!
В итоге я нашла единственный для себя выход: приходить в гости тогда, когда сын дома — уж при нем-то Кристина меня точно не выгонит.
А потом Захарчику исполнился год, и именно в этот день все разрешилось.
Как обычно, мы со сватьей с самого утра были на ногах. Праздник растянулся до самого вечера. Сын ушел провожать последних гостей, Кристина укладывала Захара спать, а мы с Татьяной из последних сил убирали со стола: я носила тарелки, она мыла посуду.
— Хорошо молодым, они весь день за столом гостей развлекают, а мы с тобой как пчелки трудимся, — пошутила я.
— Это точно, как пчелки, — недовольно вздохнула сватья. — Только я не пчелка, а скорее трутень. Завтра вечером дочь просила снова прийти.
— Мне так тебя жалко, — сказала я со всей искренностью. Татьяна ухмыльнулась.
— Я и сама себя жалею, но дочь жалко еще больше. Что делать, если помочь некому? Вот и приходится мотаться сюда из последних сил.
При слове «некому» Татьяна бросила на меня такой укоризненный взгляд, что сомнений не оставалось: она однозначно меня в чем-то винит, но в чем?
— Если бы Кристина не отказывалась от моей помощи, всем было бы легче, — вздохнула я. Сватья насторожилась.
— Она разве отказывалась?
— Еще бы! Я ведь каждый день предлагаю ей помощь, но она меня даже на порог не пускает.
И я выложила все как на духу. Не хотела жаловаться, но, видимо, накопилось. Я не стала ничего утаивать или приукрашать, рассказала всю правду о наших отношениях с Кристиной.
Видимо, для сватьи эти откровения стали новостью, потому что по мере повествования удивление на ее лице нарастало, и к концу глаза сделались как блюдца.
— Ирин, ты меня извини, но я даже не знаю, что сказать... вернее, не знаю, кому верить, — разволновалась она. — Кристина никогда не была лгуньей, но и ты, чувствуется, говоришь правду. Тут уж начала волноваться я:
— А в чем дело? Что тебе Кристина рассказала?
— То же самое, только в точности до наоборот. Что она несколько раз просила тебя о помощи, а ты сказала: «Вы рожали для себя, вот сами и воспитывайте».
У меня отвалилась челюсть. Минуты две мы с Татьяной сидели как ошалелые, переваривая неприятную ситуацию.
— Давай так: утро вечера мудренее, — решила она. — Пойдем-ка домой, а завтра я обязательно во всем разберусь, обещаю.
На следующий день, вечером, Татьяна позвонила мне и попросила подойти. Несмотря на то, что я проплакала весь день, шла я уже с легким сердцем, чувствуя скорую развязку.
Кристина тоже сидела зареванная, подперев голову руками, а мать гладила ее по спине.
— Мы очень долго говорили с дочкой и все выяснили, — уставшим голосом произнесла она. — Это обычная ревность.
— Какая ревность? К кому? — не поняла я.
— Пойдем, на кухне поговорим.
Мы выпили по две чашки чая, пока сватья объясняла мне про послеродовые отклонения в психике женщин и обострение тайных страхов. Оказывается, Кристина ревновала ко мне своего сына. Она боялась, что ребенок привяжется ко мне больше, чем к ее маме, а она очень хотела, чтобы бабушку Таню Захар любил сильнее. Глупо, конечно, но такое случается. Мама всегда ближе, чем свекровь, и желание, чтобы дети любили больше твою маму, чем другую бабушку, вполне нормальное. Но желать — это одно, а панически этого бояться — совсем другое. Кристина шла напролом, лишь бы не допустить воплощения своих страхов.
— Ты прости ее, — взяла меня за руку Татьяна. — Мы три часа проговорили на эту тему, она понимала умом, что поступает неправильно, но чувства и страхи оказались сильнее. Мы тоже отчасти виноваты. Тебе надо было мне раньше все рассказать. Да и я хороша: обижалась на тебя в душе, а позвонить и поговорить не догадалась.
— Как глупо получилось, — качала я головой. — Из-за какой-то дурацкой ревности Кристина целый год усложняла всем жизнь.
— Теперь все будет хорошо, я уверена. Если понадобится, я схожу с ней к психологу, но думаю, что до этого не дойдет. Кристина умная девочка, она все понимает, ей просто нужна поддержка.
Вот уже две недели, как у нас началась новая жизнь. Каждый день после обеда я забираю Захара и иду с ним на прогулку. Пока между мной и невесткой не установятся доверительные отношения, я стараюсь не мозолить ей глаза дома — мы с Татьяной решили, что так будет лучше.
Погода хорошая, мы гуляем подолгу — Кристина за это время успевает и отдохнуть, и прибраться. А на выходных внучок впервые придет ко мне в гости. Дети собираются к другу на день рождения, и Захар пробудет у меня весь день. Это для меня целое событие! Я уже навела порядок, сделала уборку, а сейчас собираюсь в магазин за игрушками. Хочу половину зала превратить в игровую комнату, чтобы у Захарчика был здесь свой уголок, и он всегда приходил ко мне с радостью.
Впервые за целый год я чувствую, как мою душу переполняет счастье. Только бы не сглазить!