Лучше поздно, чем никогда!

Там, где заканчиваются за Лучинками ржаные поля, и начинается сосновый бор, есть извилистая тропинка, бегущая к двум небольшим, но чистым озерам. Над ними склонились в вечном поклоне несколько ракит, а еще повыше стоит огромный дуб, такой, что не обхватят руками несколько человек. Крона густая, а желуди величиной чуть ли не с грецкий орех. Дуб этот — местная достопримечательность. И с давних пор повелось у деревенской молодежи здесь, под дубом, свидания свои устраивать.

— К дубу придешь? — ненароком задел Веру-хохотушку во время школьной перемены Сергей, который был старше ее на два года.

Вере тогда только-только четырнадцать исполнилось. А Сергею, выходит, шестнадцать было.

— Рано тебе еще с женихами, — ругался отец, узнав о долговязом Сергее из Гороховца.

— А может, люблю его я, — тоже рассердилась Вера.

Была ли это любовь? Или только влюбленность? Но, не дождавшись и семнадцати лет, Вера вышла за него замуж. В таком возрасте, конечно, раньше не расписывали, но помогла справка от врача из женской консультации, в которой подтверждалось, что она, Вера Ивановна, ждет ребенка.

Молодожёны под деревом

После этой справки их с Сергеем расписали. Свадьба была немного грустной. Мать Веры корила себя за то, что не уберегла дочь, а потому украдкой вытирала слезы. Мать Сергея тоже досадовала на будущую сноху. Она мечтала, чтобы сын учился в институте, а тут... жена, ребенок.

— Вспоминаю себя, — делилась Вера Ивановна со мной, — и ужас берет, такая глупая я была. Сейчас бы все было по-другому.

Но ничего не поделаешь. Учимся мы на своих ошибках. Чужих промахов нам недостаточно.

Итак, поженились они. Только семьи настоящей у них не получилось. Не было еще ни у того, ни у другой чувства ответственности. Запретные прежде поцелуи и постельные утехи быстро надоели. К тому же Вера из-за беременности чувствовала себя плохо. У нее упало давление, пропал аппетит.

Ко всему прочему она стала ужасно плаксивой. Сергей пошутит неумело, а она в слезы. Его это раздражать стало. Он из дому стремится к друзьям, она — к маме. Нет, все-таки всему свое время.

Не готовы они были еще стать родителями. И не потому, что плохие люди. А просто еще не выросли. Однажды Сергей отпросился у нее на рыбалку. Она тоже было потянулась за ним, но свекровь и думать об этом запретила. В общем, уехал Сергей с друзьями на рыбалку, а Вера в магазин отправилась за продуктами.

— Ты знаешь, — встретили ее подруги, — муж-то твой молодой с барышнями на рыбалку поехал.

Вера вскипела вся. Не может быть! А они — на своем стоят. Видели, мол, как Лизка и Наташка к озеру шли с веслами.

Тут Вера заревновала. Припомнила, как Сергей и раньше на Елизавету смотрел, как Наташкину фигуру хвалил. Купила она кофе, конфет и, вместо того чтобы домой вернуться, к озеру пошла. А до него — минут сорок пешком. Идет она, сама себя распаляет. Как он мог, она ему сына хочет подарить, а он...

Пока дошла до крутого берега, губы от досады искусала, ноги травой колючей исколола.

— Смотрю, — ее глаза были в тот миг сердиты, — а далеко от берега — лодка. А в ней народу полно. Издалека не разобрать, кто там сидит. На противоположном берегу костер горит и смех слышен...

Пикник на реке

Стала Вера кричать, да ветер слова в сторону относит. Тут, как назло, дождь пошел. Вначале тихий, а потом — будто кто ведра опрокинул. Ей бы уйти, а она решила к воде спуститься и по кромке озеро обойти. Ступила нога на мокрую глину.

— А-а-а! — Холодный дождь поглотил ее крики.

Она катилась с крутого берега, задевая кусты и каменистые выступы, внутри было больно. Скатившись почти до самой воды, она ударилась головой о бревно и потеряла сознание...

* * * * *

— Жить будет, — услышала она будто во сне, — но детей, скорее всего, уже не родит.

Врач произнесла что-то по латыни. Вера окончательно пришла в себя и осмотрелась по сторонам. Белые стены, занавески из марли, раковина в углу и мама, сидящая возле ее постели.

— Ничего, доченька...

С того самого дня жизнь ее не заладилась. Свекровь обвинила в сознательном избавлении от ребенка. Сергей, узнав о безрадостных перспективах бездетного брака, охладел к ней. Куда-то делись и любовь, и мечты, что у дуба заветного вслух произносились.

И все-таки, наперекор прогнозам врачей, Вера вскоре вновь забеременела. Ходила счастливая. Смотрела на всех с вызовом. Вот, мол, видите, я скоро все-таки ребенка рожу.

... Не родила. В два с половиной месяца случился выкидыш. А потом будто злой рок на нее обрушился: забеременеет, а через два-три месяца — выкидыш. Стала она по врачам самого разного ранга ходить. Ничего не помогает. Не появляется на свет наследник.

Сергей тем временем институт заочный окончил, устроился прорабом на стройку, а она хлеб пекла. Потом, как перестройка началась, решила себя в роли предпринимательницы попробовать.

Получилось. Материальное благополучие пришло, но... Жили они с какой-то недосказанностью. Семья — не семья. Крыша только общая.

* * * * *

После восьмого выкидыша и семи лет совместной жизни Сергей от Веры ушел. Женился на ясноглазой учительнице младших классов, которая приехала к ним откуда-то из Казахстана с маленьким сынишкой. Для Сергея малыш не помеха. Устал своего ждать. Хоть с чужим повозиться доведётся.

А Вера от горя не знала, что и делать. Вроде и любовь прошла, но одной-то вообще плохо. Вся в бизнес ушла. Но вещи, украшения, о которых когда-то мечталось, перестали радовать. Видно, все-таки силен в ней был материнский инстинкт. Год шел за годом. Сергей уже со своей дочкой по улицам прогуливается, а Вера все одна.

Депрессия...

— Однажды я даже решила в детском доме для себя ребенка взять, — откровенничала она со мной, — но мне и там отказали.

Объяснили ей это тем, что у малыша должна быть полная семья. Выходит, лучше казенный дом, чем одна любящая мать. Хотелось ей посмотреть на того, кто законы такие придумал. Но, в общем, ничего из той затеи не вышло. Прошло еще три года. Вере уже тридцать шесть было. Она о своем счастье перестала уж и мечтать. А тут вдруг встреча, жизнь перевернувшая. Свет в темном тоннеле.

На дворе июль тогда стоял, самая жара. Воздух ароматами трав и цветов напоен. После работы пошла она к озеру, платьице скинула, осмотрелась по сторонам — никого, да и в воду — бултых. Плывет не спеша, белыми лилиями любуется, припоминает, как девчонками они бусы из них делали, а потом на загорелых шеях носили.

И не знала она тогда, что в это самое время наблюдал за ней загорелый мужчина в синих джинсах. У него самого личная жизнь не заладилась. Жена про развод как-то заговорила.

Он согласился. Разбитого не склеишь. Но все равно больно. Потому и взял отпуск. Приехал к матери из уральского городка, куда судьба забросила, чтобы здесь забыться, чтобы родные места силы дали, а в душе порядок навели.

— Девушка! — прокричал он ей тогда. — Вы далеко не заплывайте, там глубоко!

— Так, может, спасете? — с вызовом ответила она и поплыла к берегу. Надо было вылезать из воды, кожа мелкими пупырышками стала покрываться, а выйти у незнакомца на виду не хотелось. Без купальника она плавала.

— Эй! — крикнула она. — Или платье подайте, или уйдите подальше. Мужчина по сторонам посмотрел, и платье с травы поднял:

— Ловите!

Поймала Вера свое платье, а вместе с ним и счастье свое. Но тогда она об этом еще не знала. Слишком долго все плохо было.

— Так у нас с Васей все и началось. — Лицо ее озаряется любовью.

* * * * *

Весь отпуск Василий и Вера пробыли вместе. Любой предлог находили, чтобы вдвоем остаться. У Веры просто крылья за спиной выросли. Надежда на то, что она будет счастлива, не казалась уже призрачной. И наступил день, когда Вася сделал ей предложение. Не было каких-то особенных слов. Он просто ее обнял и сказал: «Давай попробуем жить вместе. Чего мы одни-то мыкаемся?»

Она даже расстроилась, что слов красивых не прозвучало. Но потом, вспомнив Сережкины стихи, а потом неудачную жизнь, кивнула головой. Бог даст, все по-другому у них с Василием будет.

Уже через месяц она узнала, что ждет ребенка.

— Я беременна, — сообщила она Василию.

— Ты уверена? — почему-то спросил он.

— Да, — кивнула она.

Ее жизнь наполнялась особым смыслом, правда, порой подступала тревога — удастся ли выносить малыша, ведь столько напрасных надежд позади. Но сама себя успокаивала — наша любовь поможет!

А потом наступил страшный день. Вернее, ночь. Вера проснулась от резкой боли внизу живота... После этой беременности было еще три. И все они вновь, заканчивались выкидышами. Мне непросто представить, как она могла все это выдержать.

— Не мучай больше себя, — попросил однажды ее Василий, — нам с тобой и так хорошо. А у меня дочка уже есть.

Она после его слов целый день промолчала, а вечером, когда уже стелила постель, проговорила: «А я тебе сына рожу, вот увидишь».

Он не захотел ее обижать и ничего не сказал.

Прошло еще несколько лет. И вот однажды, когда она готовилась отметить свое сорокалетие, вдруг почувствовала тошноту и головокружение.

* * * * *

«Неужели?» — мелькнула догадка. И она решила, во что бы то ни стало сохранить наступившую беременность. Разобрала постель, положила в ноги диванный валик и сообщила мужу, что встанет с постели только через девять месяцев. Когда придет время родить сына. Вера Ивановна была уверена, что у нее будет сын. А еще она была готова скорее умереть, чем подняться с постели раньше срока.

Не волновалась она и за бизнес. Знала, что, если даже дела пошатнутся, это временно, потом всегда можно нагнать. К счастью, муж понял состояние жены. И поддержал ее во всем. Все теперь не имело смысла, кроме одного — ее ребенка. Вера лежала на постели, положив ноги на валик, и думала о своей жизни. Все предыдущее казалось ей мелким, пустым, ненастоящим. Зародившаяся в ней жизнь давала ей шанс изменить судьбу. Но за это надо было бороться. И она боролась.

Вы думаете, легко вот так лежать изо дня в день, боясь сделать лишнее движение, боясь растереть затекшие ноги, мучась от болей в спине?

— Чему уж быть, того не миновать, — уговаривали ее родственники. — Чего так себя терзать?

— Нет, — отвечала она, — мне не трудно.

Она читала хорошие книги, слушала красивую музыку.

А еще она разговаривала со своим еще не родившимся сыном.

— Васенька, — поглаживала она свой увеличивающийся день ото дня живот, — когда ты родишься, мы пойдем в сад, и я покажу тебе цветочек, его зовут так же, как и тебя.

К шести месяцам беременности у нее появились проблемы со здоровьем. Она героически боролась со всеми своими болячками и продолжала лежать в постели, правда, уже в областной клинике. Страх потерять ребенка был сильнее всего.

* * * * *

Он родился в самом начале мая, когда в окно родильного дома заглядывали пахучие ветки черемухи. День был прохладным, но очень солнечным.

— У вас сын, — сказала ей пожилая акушерка. — Три килограмма и сто граммов. А уж красавец, какой!

Наверное, она говорила эти слова каждой молодой мамаше, но Вера Ивановна не думала об этом. В ее душе звучала музыка. Сын родился! Сын!

На другой день она впервые встала с постели. Попробовала сделать первый шаг и... голова закружилась.

Было непривычно смотреть на мир стоя. Но прошел один день, другой, третий...

Она довольно быстро восстановилась. Да и лежать было больше нельзя — сынишка своими криками звал мать к себе.

Василий тоже был счастлив.

Долгожданное счастье

Когда мы последний раз виделись с Верой Ивановной, Васильку шел второй год, его маме — сорок второй. Более двадцати лет ждала она сына. Верила, надеялась. И дождалась.