Скрежет в ночи
Когда я окончила школу, мама продала нашу дачу. Я бы не сказала, что это был роскошный дом со всеми благами цивилизации, скорее наоборот! Небольшой щитовой домик, который отец в свое время собрал как конструктор по схеме, но он был все же таким уютным! Я так любила там бывать!
Как положено у нас в стране, на эту дачу мама свозила все вещи, ставшие ненужными в квартире: старый ковер, сломанную стиральную машину, ламповый телевизор "Старт", вышедший из моды сервант, лишние книжные полки, на которых еще сохранились старые наклейки от жвачек (их мы с трудом доставали в позднее советское время). На чердаке складировались и мои игрушки: плюшевые зайчики, потрепанные куклы, детская фарфоровая посуда, кубики, машинки, учебники и альбомы с фотографиями. Господи, какого только хлама я там не обнаруживала, но всегда копалась в нем с удовольствием. Это как встретиться с друзьями детства!
Бывало, залезу утром на чердак, заиграюсь в безглазых зайцев и безлапых медведей, а мама понять не может, где ребенок. Однажды, когда меня оставили на даче с тетей, которая о моей привязанности к чердаку вовсе не знала, вышел форменный переполох, едва не стоивший маминой сестре психологического здоровья.
Я, как водится, после обеда, пока тетка мыла посуду, тихонько поднялась по лестнице к своим покалеченным любимцам - мишкам и зайчикам - и давай играть. Потом соорудила что-то вроде домика из нескольких пыльных чемоданов и пропахшей плесенью бархатной скатерти с кистями, чтобы плюшевой братии было где ночевать. Разумеется, первым делом сама забралась в укрытие, потом затащила внутрь игрушки да так - в обнимку с ними - и уснула.
Тетка домыла посуду и пошла во двор посмотреть, чем я там занимаюсь, а меня во дворе нет. У нее, разумеется, паника, поначалу легкая: может, спрятался где ребенок. Стала меня звать - ни ответа ни привета. Тетка бросилась за калитку - в дачный поселок. Никто меня не видел. Тут уж началась самая настоящая паника. Всяких маньяков тогда еще не было, про педофилов слыхом никто не слыхивал, однако прочих опасностей вполне хватало. Например, пруд, к которому мне строго-настрого запрещалось подходить.
Тетка и несколько вызвавшихся ей помогать соседей бросились к водоему и - о, ужас! - на берегу нашли мою крошечную пластиковую куколку. Не с чердака - новенькую, целехонькую. Я ее выронила за пару дней до описываемых событий, когда с папой на пруд ходила ловить рыбу, да и позабыла. Тетка, ясное дело, сразу чувств лишилась, а один из добровольцев - наш сосед дядя Петя - бросился к дому председателя дачного кооператива звонить в милицию: только там был телефон. По счастью, не добежал.
Пробегая мимо нашего дома, узрел у калитки меня. Я за несколько минут до того проснулась в своем укрытии на чердаке и решила сходить узнать, куда подевалась тетя. В общем, все кончилось вполне благополучно, меня почти не ругали, тетю привели в чувства. Правда, очнувшись и убедившись в том, что я не утонула, та первым делом сделала заявление о том, что с этой "оторвой" (со мной, то есть) она сидеть больше не будет даже за годовое жалование академика. Я не возражала: тетка была довольно занудной особой.
С чердаком были связаны и романтические переживания - не скрою. Однажды, будучи уже 20-летней барышней, я нашла там дневник, который вела в 13 лет. Первая любовь, ссоры с родителями, которые не понимали нежных подростковых чувств, мечтания о прекрасных рыцарях - такого в моей писанине можно было обнаружить с избытком. Много было и бесхитростного восторга, затаенного ожидания чего-то большого и светлого. Так грустно стало и вместе с тем тепло на душе и уютно. Я даже слезу пустила от нахлынувших чувств. Спустилась в дом, глаза красные, в прихожей столкнулась с папой. Тот напугался, невесть что подумал. Потом, узнав, в чем причина моих слез, долго ворчал: мол, с ума с тобой сойти можно, так престарелого отца в гроб не долго вогнать. Впрочем, возмущался папа от силы минут пять, потом отправился подрезать яблони.
Все детство я любила приезжать на дачу. Летом здесь собиралась большая и веселая компания ребятишек, и чего только мы не вытворяли вместе! С соседями нам, кстати, тоже повезло. Со всех сторон нас окружали доброжелательные, молодые и веселые люди. Семьи с детьми моего возраста. Родители частенько приглашали их на шашлыки и прочие радости дачного быта. Женщины делились друг с другом рассадой и дарами огорода, мужики вместе ходили на рыбалку, а тихий сосед - упомянутый выше дядя Петя - радовал всех вечерами игрой на баяне и удивительно красивым баритоном.
Мужчина он был видный и, как поговаривали, давно расставшийся с женой, так что наши незамужние дамы наперебой старались угодить ему пирожками и вареньем. Тихими летними вечерами мы с семьей садились на веранде пить чай, это была незыблемая традиция. Накрывали круглый стол старинной скатертью, выставляли конфеты, баранки и вазу с клубникой. Иногда мы с мамой пекли пирог с вишней или ревнем. Удивительное было время! А больше всего я любила час, когда мы с мамой оставались в ночной полутьме вдвоем, отправив спать отца и брата. Говорили о самом сокровенном: она вспоминала молодость, я рассказывала ей о девичьих сердечных муках.
